Наш сегодняшний герой – руководитель команды Серебряный дождь Николай Гукасян, в народе просто Гога, а еще поставщик необыкновенно вкусного кофе на картодроме. Только я вам этого не говорила, а то к нему и так уже по утрам очередь в техничку.
Пройдемся по сухим фактам. Гукасян Николай Рудольфович – 1977-го года выдержки. В картинг пришел в 8-летнем возрасте. С тех пор здорово подрос и окреп. Заслужил звание Мастера спорта РФ. Попутно неоднократно становился чемпионом Москвы и призером этапов Чемпионата России. Тренерской деятельностью занялся в 1999 году. Воспитанники Николая Гукасяна всегда уверены в себе и не тушуются среди опытных соперников даже на международных соревнованиях. Не раз и не два они поднимались на подиум под звуки российского гимна, и все это заслуга Николая Рудольфовича. Его уважают коллеги, родители пилотов советуются с ним в вопросах воспитания собственных отпрысков. Прекрасный семьянин и непререкаемый авторитет в своих многочисленных детищах – школах картинга Серебряный дождь и команде Silver Rain Motorsport. А вот, что у него внутри, узнаем прямо сейчас.
Е.С. – На картодроме много разных шатров и в каждом целый мир, у каждого своя идеология. Чем команда Серебряный дождь принципиально отличается от других?
Н.Г. – Я считаю, что успех зависит не только от технической оснащенности команды, способности предоставить быструю машину. Очень важно правильное развитие ребенка, его становление, его мироощущение. Ну и, конечно, дисциплина – наше всё! Правильный распорядок дня, нагрузки, чередуемые с отдыхом. Ребенок привыкает, мы уже не тратим время на всякую ерунду, можем планомерно работать на результат.
Е.С. – То есть для тебя это не спорт высоких достижений, это что-то типа детского лагеря, где ты воспитываешь подрастающее поколение в окологоночной среде? А там как сложится?
Н.Г. – Да просто я уверен, что без дисциплины ничего не получится.
Е.С. – Твоя любовь к дисциплине известна на весь картодром. Многие травят байки и пугают ими своих пилотов: «Будешь так ездить, отдам тебя Гоге…» Они приукрашивают или в этом есть доля правды? По уху можешь дать?
Н.Г. – Ну… Без волшебного пенделя никак! Надо понимать, что дети в этом возрасте еще не могут думать так, как взрослые. Это все утрированно, но некое физическое воздействие, не болевое, но скорее воспитательное, гораздо лучше порой приводит их в чувства, чем долгие пространные объяснения. Поэтому и нужна дисциплина. Уровень чемпионата настолько вырос в последнее время, что тут уже совсем не детские мозги нужны, чтобы победить. А дети в спорте растут, конечно, быстрее, чем вне его, но все равно недостаточно быстро. Приходится брать управление в свои руки. Когда есть дисциплина, дети становятся, как радиоуправляемые. Что им сказал, то они и выполнили. Позже они начинают анализировать, понимать, что в тот момент было нужно именно так. А пока я им просто укорачиваю путь к успеху.
Е.С. – То есть никакой самодеятельности?
Н.Г. – Наоборот! Они как раз учатся принимать решения здесь. Я могу говорить все, что угодно, давать рекомендации, но потом на трассе случилась неожиданная ситуация, им некого спросить в тот момент. Там нет ни мам, ни пап, ни бабушек, ни нянь, только такие же сверстники. И нужно решить самостоятельно. И все это в максимально короткий срок. Дети в картинге сильно отличаются от других спортсменов именно скоростью принятия решений.
Е.С. – А вот, кстати, про нянь и бабушек. Серебряный дождь – одна из немногих команд, которая берет детей без родителей и обеспечивает им, так сказать, полное погружение. Причем, насколько я понимаю, тебе так даже проще?
Н.Г. – Мне даже кажется, что это с меня началось, когда дети стали ездить с командой без родителей. Это, конечно, большая ответственность, но да, мне так проще. Когда на горизонте родители, дети сразу становятся какие-то другие. Капризы, жалобы, лень. Они все могут и умеют, но рядом с родными почему-то забывают об этом. В общем начинают «включать ребенка». Когда семьи рядом нет, капризы исчезают. То есть дети, конечно, пробуют меня на прочность сначала, пока не привыкли, ищут подход, пытаются понять, где можно сесть на шею. Потом все это проходит, и начинается полноценная работа. Зато я точно знаю, во сколько они встали, во сколько легли, что поели, где отжались, где профилонили. Это и есть дисциплина в моем понимании. Я для них становлюсь достаточно близким человеком в этой ситуации. И мне это очень нравится. Я жесткий противник отчеств, выканий, просто Гога и на ты. Дети тогда тоже становятся более открытыми. Барьеры стираются. Они могут рассказать мне все. Порой даже то, что не могут рассказать родителям. Я для них не просто тренер, воспитатель и наставник, я еще и друг. Мы общаемся на равных, независимо от того, кто передо мной – пятилетний микроб или уже сформировавшийся юниор.
Е.С. – А бывали такие случаи, когда пилот приходил в команду и категорически не хотел принимать эту всю твою дисциплину?
Н.Г. – Поначалу это в диковинку почти всем. Особенно, когда без родителей. Но, я скажу, что потом все эти юные дарования привыкают, и им все это даже нравится. Детям нужны определенные рамки. Излишние свободы делают их растерянными. Но это не значит, что я сразу насмерть закручиваю все гайки и не даю никому дышать. Свободы тоже нужны заслужить. И, когда я вижу, что пилот уже довольно сознательно себя ведет, я могу и расширить границы возможностей.
Е.С. – А как родители относятся к твоим дисциплинарным методам? Было такое, что кто-то тебе звонил: «Гога, почему ты кричишь на моего сына?»
Н.Г. – Ну было, конечно. Дети жалуются, родители звонят. Но я рассказываю, что случилось, и обычно нахожу адекватное понимание. Да и родителям потом самим легче с детьми общаться становится. Это уже проверено. И я насильно детей ни у кого не отбираю. Это не только ответственность, но и дополнительная сложность для команды. Это куча организационных моментов: нужно кого-то встретить, кого-то проводить, забронировать на всех гостиницу, знать у кого какие особенности по здоровью и тому подобное. Получается, что я все время вовлечен в процесс. Я отдыхаю только ночью, когда дети спят.
Е.С. – А механики в твоей команде? Они тоже спать ложатся по времени и едят по расписанию? Словом, дисциплина во всем? Есть ли в команде твой заместитель, твоя правая рука, кому ты всецело доверяешь? Или ты один сам себе главный?
Н.Г. – У меня со всеми механиками доверительные отношения. Все взрослые люди, вечером могут расслабиться. В рабочее время я в общем тоже никого особо не дергаю, если вижу, что работа движется в правильном направлении. Мы советуемся, конечно, но над душой я не стою. Если я вижу, что что-то пошло не так, я могу сказать свое веское слово. Я руку на пульсе держу, но без нужды не вмешиваюсь. Я придерживаюсь правила, что одна голова хорошо, две – лучше. Поэтому стараюсь принимать коллегиальные решения. А по поводу «правой руки» – Сергей Богомолов, механик Саши Плотникова. Он уже довольно давно в команде, многому научился.
Е.С. – А было, например, такое, что ты настоял на своем, а в итоге оказался не прав? Ты умеешь признавать свои ошибки?
Н.Г. – Было! Не так давно, кстати. И я не считаю, что я самый умный. Если не прав, значит признаю и извинюсь. Независимо от того, кто передо мной. Это не зазорно. Причем, это касается любой жизненной ситуации, не только спора с механиком по настройкам. Но если я прав, если говорил, а он все равно сделал по-своему… Это неприемлемая ситуация. Я всегда должен быть в курсе.
Е.С. – Так у тебя когорта единомышленников или все-таки, в первую очередь, команда – это ты? Механики тебя уважают? Подолгу работают?
Н.Г. – В любой компании должен быть заправляющий, иначе наступит анархия. А состав механиков напрямую зависит от состава пилотов. Есть механики, которые подолгу работают с одним и тем же гонщиком. Это очень важно – подобрать ребенку нужного механика, с которым они найдут общий язык. Бывало, что это удавалось не с первого раза. Я могу поменять. Главное, чтобы всем было комфортно, и не страдал результат.
Е.С. – То есть у каждого ребенка есть еще один, ну скажем, младший наставник, который тоже может ругаться?
Н.Г. – Нет. Это исключительно моя прерогатива. То есть они могут, конечно, сделать замечание, но окончательный разбор только со мной.
Е.С. – Получается, что ты детей не только тренируешь, ты их воспитываешь.
Н.Г. – Знаешь, тут был момент, когда мне один из родителей позвонил и пожаловался, что сын его не слушается. Спросил, что я с ним делаю. Просто каждый ребенок знает, как доконать папу или маму, с тренером такое не проходит.
Е.С. – А тебе не страшно? Ведь ты же принимаешь активное участие в формировании чужих детей. Или они уже становятся и твоими тоже? Говорят же, что тренер – это второй отец. Ну вот идете вы, например, вечером ужинать. Вы же не говорите всю дорогу про картинг?
Н.Г. – Они, конечно, становятся родными со временем. Я за них болею, я радуюсь их удачам и переживаю поражения. Я в каждого ребенка вкладываю душу. Знаю, что не все меня сейчас поймут, но я не могу по-другому. Вроде как ребенок пришел с утра, откатал и поехал домой, дальше мне нет дела, что у него в голове – это вообще не про меня. Мы с ними говорим буквально обо всем, что происходит в мире, они высказывают свою точку зрения на какие-то события, я делюсь с ними своим мнением. Они учатся смотреть по сторонам, вместо того чтобы пялиться в свои бесконечные гаджеты. Они, конечно, и нервы мотают знатно, но зато потом я получаю такое наслаждение, когда у нас все сложилось, как надо. Потому что понимаю, что это и моя победа тоже, это и мой праздник.
Е.С. – Если говорить о перспективах развития команды Серебряный дождь. Что-то меняется? У вас есть какие-то цели? Или это просто круговорот пилотов – одни уходят, другие приходят, а вы работаете по выверенной годами схеме? Или все-таки Гога, скажем, десятилетней давности и сегодняшний – это два разных человека?
Н.Г. – Десять лет назад я был более вспыльчивый. Сейчас поспокойнее стал. Но одно неизменно – я за своих детей всегда горой. Моя вспыльчивость – это болезненное восприятие несправедливостей, которые могут случиться на трассе. Я буду до последнего отстаивать интересы своих пилотов, не важно, на каком уровне это происходит. Это мое! Мое нельзя обижать!
Е.С. – Я была много раз свидетелем, как ты защищаешь своих пилотов, по делу, не по делу, не важно, это в любом случае заслуживает уважения. Я считаю, что только так и правильно! Да и для своего пилота ты кумир в такой ситуации. Собственно, доверие и складывается из таких вот мелочей, что ты не бросишь, не предашь, что у пилота всегда есть тыл – нерушимая крепость.
Н.Г. – Да! Так они потом во многом поэтому и стараются выложиться. Потому что это игра не в одни ворота.
Е.С. – А вот у тебя в команде есть девочка. Каково это? К ней применяются те же дисциплинарные методы, как и к пацанам?
Н.Г. – Там такая девочка, что еще пацанам фору даст. Но вообще девочки – это космос. Там все другое. Я порой даже теряюсь, но это так интересно.
Е.С. – Возвращаясь все же к технической составляющей, ты считаешь, Серебряный дождь – конкурентная, технически оснащенная команда? Вы же моторы в аренду берете?
Н.Г. – Я уверен, что наша техника вполне конкурентна на сегодняшний день. Мы и моторами раньше занимались и даже сдавали их в аренду, но в какой-то момент закрыли моторную тему, потому что в нынешнем насыщенном графике это очень трудно совмещать. Нужно тогда иметь большой штат, чтобы отдельно была команда, отдельно мотористы. На все времени не хватает. Словом, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. При таком раскладе я предпочитаю работать с детьми. Это намного важнее и интереснее, на мой взгляд.
Comentários